Анатолию Петровичу было не впервой так срываться из столицы по донесению. Он и Владимир Петрович выехали вместе поездом в тот же день. Мысли у господина действительного тайного советника были не самые лучшие. В начале марта убили прежнего государя, а новый Царь успел уже получить наглые по содержанию петиции с требованиями об освобождении заключенных и даже об отречении от престола. Докатились... Разумеется, сии послания остались без желаемого ответа, вернее, им впоследствии ответили так, как они не ожидали от прежнего либерального правительства.
Реакция же на донос из Воронежа была незамедлительной. Хитрый Любавин обставил поездку так, будто они ехали с Ростоцким на воды, те самые знаменитые Липецкие Воды, и сей курорт, увы, служил местом для сборищ партии "Народная воля", и донос жандармского управления был недвусмыслен: там намечался очередной съезд, и если не среагировать, можно ожидать очередных бед. Анатолию Петровичу от всего этого было грустно: Александр II освободил крестьян, отменив крепостное право, провел много реформ, пусть и не меняющих основы строя, но все же сделавших, казалось бы, немало хорошего для России. Но горький опыт показывает: чем больше поблажек и либеральностей, тем хуже. Эти безумцы, начитавшись западной литературы, стали наглеть, и даже при арестах вели себя вызывающе. Убийство Царя Любавин расценивал как свое личное поражение. Нужно было настоять на том, чтоб сменили маршрут, и не позволять Государю выходить. И не миндальничать. Любавин ввел в службу жесткие правила работы, и Царская охранка теперь реагировала оперативно на подобные вызовы. С одной стороны, он старался быть человечным с подчиненными, и допускал вне службы неформальные отношения, но когда касалось службы, спрашивал строго.
- Не забудем, что мы едем не отдыхать. - предупредил он. - Но мы должны заставить всех поверить именно в это.
В купе он расслабился, ехать из Петербурга в Воронеж - это не быстро, он читал кого-то из русских классиков, когда поезд остановили еще не доезжая до Воронежа. Сначала Любавин не принял это всерьез, в пути было несколько остановок, но они не стояли больше положенного времени. Но минут через пятнадцать в Анатолии Петровиче начал просыпаться гнев:
  - Что такое, почему встали? Пора уже трогаться.
Его это начало доставать. У них срочная миссия, надо накрыть этот съезд крамольников, прямо на месте, взять их с поличным. Если они опоздают, то время будет упущено, а как Народная воля от слов переходит к делу, он уже знал. И нервничал.

Бедному жениться ночь коротка - подумал адъютант жандармского отделения железных дорог Павел Зуров стоя навытяжку перед начальником управления полковником Куликовским и слушая его распоряжение: встретить на станции начальника Департамента особого отдела полиции Любавина и сопроводить его в дом губернатора Богдановича. Его превосходительство тайный советник изволил ехать на курорт Липецкие воды. Дураку понятно, что воды — это так, для отвода глаз и вряд ли высокий гость ограничит свое пребывание в губернском городе обозрением видов на реку Воронеж и прогулкой по главной улице Большой Дворянской.
Жандармское управление на ушах стояло спешно наводя порядок перед большой головомойкой, адъютант до утра не покидал управление проверяя отчеты, денежные переводы и рассылая приказы унтер-офицерам по станциям где проследует поезд из Петербурга. От вокзала до дома губернатора, трехэтажного здания, выкрашенного охрой с античным портиком и коринфскими колоннами рукой подать, но не генеральское это дело проследовать от вокзала до губернатора без эскорта.
У Зурова давно запланированное и нежно лелеемое в мечтах свидание с женой судебного следователя Щеголева накрылось дырявым решетом. Коллежский асессор господин судебный следователь Щеголев мотался по делам уголовного розыска, на станции Отрожка под Воронежем произошло зверское убийство: злоумышленники зарубили топором семью и ограбили лавочника Файвыша Рубена. Эх, не будь приказа полковника Куликовского можно было бы взять лодку и укатить с Ольгой на острова и там целоваться под ветками густого боярышника под переливы стеклянных колокольчиков иволги до томной одури, от поворота её головы на длинной гибкой шее, от воспоминаний о её ландышевом запахе и гортанном смехе кровь жаром бросало в виски и замирало сердце.
От воспоминаний Зурова ожидавшего на вокзале прибытие поезда отвлек унтер-офицер доложивший, что адъютанта срочно требуют к телефону. Начальник станции Отрожка дрожащим от волнения голосом сообщил: двое убийц скрылись на станции, объявлена облава, правительственный поезд задержан. Мысленно матеря начальство, Ольгиного мужа-ротозея и начальника отрожинской станции Зуров распорядился чтобы подали пролетку, велел гнать что было мочи и через пятнадцать минут был на станции. Перрон опустел, сумерки сгущались. На маленькой станции в помещении, облицованном некрашеным дубом Зурова встретили судебный следователь, начальник станции и жандармский унтер-офицер. Вид у всех троих был донельзя смущенный, из расспросов истина обнажилась во всем своем безобразном великолепии. Следователь Щеголев допросив путевых обходчиков выяснил, что двое из обходчиков Колесников и Бурков хвалились неожиданным барышом, сейчас гуляют в кабаке. Не вызвав облаву Щеголев послал сообщившего информацию машиниста Семенова в кабак, тот предупредил преступников, и когда Щеголев появился в дверях трактира те дали деру через черный ход и скрылись на станции. Облава пребудет из города через час, поезд задержан.
-Что же вы, господа, так опростоволосились- с холодным гневом спросил Зуров у виновных- вам, господин следователь, лучше других должно быть известно, что без облавы убийц не задержать. Додумались, кого послать в кабак за информацией. Теперь расхлебывайте. На станции убийцы, задержан правительственный поезд. Поздравляю!
Зуров вышел на перрон. Ничего не поделаешь, ситуацию придется доложить начальнику Департамента особого отдела. В таком случае лучше говорить правду, пока преступники на станции жизнь всех находящихся там под угрозой.
Зуров зашел в вагон, не обращая внимания на отпрянувшего кондуктора, толкнул дверь купе. На тяжелом резном столе рассыпавшиеся сливы, две упали на узорчаты ковер. Внимательный пронзительный взгляд серых холодных глаз представительного господина лет сорока пяти, и с ним ещё спутник с аристократически-тонкими чертами лица и немым удивлением ярко-синих глаз.
-Ваше Превосходительство- Зуров приложил руку к козырьку и щелкнул шпорами- адъютант Воронежского жандармского управления железных дорог Павел Зуров, к вашим услугам. Мне поручено встретить вас на станции Воронеж и сопроводить в дом губернатора. К сожалению, на станции Отрожка по пути следования произошел форс-мажор. В окрестности станции произошло убийство, преступники скрылись на вокзале. Поезд задержан до прибытия жандармского наряда из города. Приношу вам свои извинения- и Зуров склонил голову.

Отредактировано Павел Зуров (2015-11-29 08:40:11)

- Статский советник Ростоцкий, презренный шпион
-Поручик Зуров, презренный жандарм-  это у них презренные шпионы, у нас доблестные разведчики.
Любавина повеселил этот диалог. Он заметил молчаливость Ростоцкого, видимо, у него, как всегда, есть свое мнение насчет происходящего, но Владимир Петрович, видимо, решил держаться скромно.
- Верно, господин поручик. Но давайте перейдем к делу. Что произошло?
-Ваше превосходительство убийство произошло вчера, за пределами зоны отчуждения железной дороги, поэтому дело ведет судебный следователь, а не дорожная жандармерия. Убит лавочник, его жена, малолетний сын и прислуга. Покойный был добропорядочным уважаемым человеком. Обычное душегубство.
У Любавина отлегло немного. Банальная уголовщина, совсем не связанная с политикой. И тем не менее случай его не перестал интересовать, тем более что из-за этого душегубства ему приходится задерживаться с тем, для чего они с Владимиром Петровичем прибыли сюда. Он снова начал хмуриться. Пока они задерживаются, пройдет собрание, они упустят момент и будут лишь пожинать плоды решений смутьянов. Поэтому, помимо чистого любопытства и желания тряхнуть стариной, был резон скорее расследовать это дело. Быстрее решится этот вопрос - быстрее они займутся тем, для чего ехали.
  Он припоминал разные дела своей молодости, и самые неожиданные ситуации. Он припомнил одно жуткое дело, когда одну семью примерно так же убили, причем удар был такой силы, что думалось только на мужчину. Тогда дело поначалу зашло в тупик, все возможные фигуранты оказались невиновны, причем путаницы в их показаниях не было, и никакие средства дознания не могли переломить ситуацию, суд их оправдал. И лишь случай помог выйти на истинную убийцу, коей, что удивительно, оказалась женщина. А мотив был прост - соблазн был великий, люди зажиточные были. Страсти людские, грехи тяжкие... Он никак тогда не мог поверить, что женщина (правда, это была сильная физически баба, солдатка, кажется) могла пойти на такое... Из обычной алчности. Ей тогда дали 15 лет каторги. И сейчас, похоже, произошло, нечто похожее... Из раздумий его вывел голос Зурова, отдавшего верный приказ кондуктору. Только что, им тоже не выходить из вагонов?
- Ваше Превосходительство  – надо имеющимися здесь служащими: путевыми обходчиками, носильщиками, и полицией перекрыть все входы выходы со станции. Преступники путевые обходчики, он здесь все щели знают, нырнут в какой ни будь пролом в стене и поминай как звали.
- Что ж, действуйте. - Любавин был расстроен всем этим, но  дело было серьезное. - Все перекрывайте, и надо искать преступников как можно скорее. Они могут быть как в любом из вагонов, так и на станции. Перекрывайте, и ищем по всей станции, надеюсь, они не успели ее покинуть.

Отредактировано Анатолий Любавин (2015-11-21 20:44:58)

Ну как сказать-подумал Зуров- бояться или нет мужиков с топорами. С учетом, что эти разбойники убили этими самыми топорами четырех человек, они дошли до края, терять им нечего. Махнет из темного угла по затылку, и прощай душа моя Оленька. Бояться не надо, но осторожность не помешает.
Это вам не мальчишки-хулиганы бросающие камни в окна проходящих поездов. Не далее, как на днях Зуров отправился на станцию чтобы принять меры против битья стекол, ведь могли бы и голову кому ни будь из пассажиров проломить! Пропустив поезд, в котором оказалось несколько разбитых окон, адъютант взял дрезину и с дорожным мастером, унтер-офицером и несколькими рабочими отправился к месту, где по указанию кондукторов, оставались трое мальчишек лет пятнадцати-шестнадцати. Ах, с каким удовольствием Зуров надрал им уши! Ну не бить же засранцев! Надранные уши произвели благотворное действие, битье стекол прекратилось. Но тут дело было намного серьезней.
-Ваше Превосходительство, на данном участке вы высшее должностное лицо, так что принимать решение вам. Все же прошу вас не рисковать своей жизнью, преступники возможно вооружены и очень опасны. Господа,- обратился Зуров к начальнику станции, следователю и телеграфисту- вас прошу остаться на своих местах. Вы люди штатские, можете пострадать. Вокзал оцеплен, так что я прежде всего осмотрю угольный склад. Скорей всего злодеи спрятались там или в депо.
Зуров снял парадные белые нитяные, по случаю жаркого дня перчатки и наклонился чтобы отстегнуть шпоры.
И когда эта ерунда, ношение шпор железнодорожными жандармами будет отменена-отстегивая ремешок стальной блестящей шпоры от высокого начищенного сапога с досадой думал Зуров- на штиблетах и то ввинченные шпоры. Вот за какой дурью? Дрезину пришпоривать? Унтер-офицер каждую неделю пешком обходит свой участок железной дороги в несколько верст. Ему эти шпоры как корове седло, только за шпалы цепляться.
Наконец шпоры были отстегнуты. Зуров перекрестился:
-Ну, Николай угодничек, святой покровитель всех странствующих и путешествующих, помоги и заступись. С богом! – и открыв тяжелую обитую дубом дверь, которая тревожно скрипнула, вышел на перрон.

Отредактировано Павел Зуров (2015-11-28 21:28:39)