Позади утомительная дорога в Санкт Петербург. Пусть даже и в вагоне первого класса. На предпоследней остановке в вагон сел известный трагик, хотя весь остальной путь он проделал в вагоне третьего класса и только перед самой столицей он пересел в более престижное купе. Павел скоротал остаток пути в тамбуре с актёром, разговаривая о жизни перед публикой, угостил его сигарой и пообещал всенепременно побывать на его выступлении. Разумеется, не один. Вместе со своей невестой - он уже называл Надежду именно так. "Обязательно спросите Иглова - Дикобразова" - напутствовал его актёр, раскуривая сигару и заодно припрятав ещё одну. Выкурить её перед публикой. Он не солгал, его действительно встречали, в отличии от Павла, множество людей. Наверное, ради этого стоит жить искусством, показывать внешний лоск, несмотря на то, что твоя обувь, начищенная до блеска, уже расходится по швам и видно, что под обувью нет даже носков. А фрак носится уже много лет и выглядит как новый. Павел слушал о его выступлениях в Лондоне и Париже, согласно качал головой, делая вид, что он понимает термины актёра, выслушивал фразы на французском и английском языках из знаменитой трагедии Шекспира, где он играл роль спутника датского принца, имя которого Павел позабыл, едва вернулся к себе в купе. И сейчас, когда уже он выбрал экипаж поблагороднее, успел заехать к себе, переодеться, смыть с себя запах поезда, он так и не вспомнил, как звали персонажа, которого играл Иглов - Дикобразов.
  Надин должна его ждать уже. Павел писал ей, что приедет сегодня. Надин, ненаглядная Надин, как он привык называть её на французский лад, ведь они познакомились с ней именно в Париже. Тогда он уже оставил должность управляющего в приисках и отправился во Францию по делам торговым, был весь занят работой, сложной, ответственной, и познакомился с Надин, отдыхавшей там с родителями. Так и завязалось знакомство. Долгие прогулки, расставание, письма, редкие встречи и вновь расставания. Так и шли месяцы, собиравшиеся в годы. Чета Юсуповых, кажется, одобряла Павла в качестве будущего мужа Надин, хотя в обществе от него отворачивались. Кто то завидовал. Кто то просто поддался сплетням, распространяемым сводными старшими братьями, которые так же завидовали тому, что Павел смог сам заработать себе состояние, в разы большее, нежели состояние их отца. Но, сидя в обществах и предаваясь развлечениям, состояния не заработать. Как так... его сводные братья этого не понимали. Уверенность, что он просто везунчик, баловень судьбы. Хотя Павлу приходилось и наравне с рабочими иногда принимать участие в выкачивании воды из шахты, и, как управляющему, добиваться своего не сколько работой с бумагами, сколько голосиной да умением командовать.
  И Сибирь позади. И Париж. И Нью Йорк. Не поверите, но в Америке до сих пор в провинциях дикие нравы, перестрелки и грабежи поездов. Газеты пестрели разного рода сенсациями, касающихся ограблений в пути. Что он сам сказал бы о Нью Йорке? Да, он большой. Да, он деловой. Но, чёрт возьми, столько заводов, что небо всегда грязное. Он был рад, когда его более в Нью Йорке ничто не держало.
  Вот уже экипаж доставил Павла к роскошному дому Юсуповых.